В далёком 1894 году седельных дел братья Брангер вместе с Сэром Артуром Конан-Дойлем, «отцом» Шерлока Холмса, предприняли успешную попытку перехода из Давоса в Арозу через перевал Майнфелд Фурка.
Известный лондонский писатель опубликовал рассказ о своих приключениях, открыв тем самым новую эру в деле покорения альпийских горных вершин, – вслед за своим кумиром все четыреста жителей английской колонии Давоса с энтузиазмом принялись осваивать новое развлечение.
Как, на чём и где катаются сегодня любители лыжного спорта, нам известно не по наслышке. О том же, как делали первые шаги на лыжах английские курортники в конце XIX века, вы узнаете из публикуемого ниже рассказа Конан-Дойля в переводе и интерпретации русского писателя Александра Логинова.
Швейцария, 1894 год. Сэр Артур Конан-Дойль открывает в себе талант горнолыжника.
На первый взгляд, в паре обычных лыж нет ничего такого, чего можно было бы всерьёз опасаться. Ведь это - всего лишь две деревянных дощечки, выструганные из вяза. Каждая планочка – длиной в восемь футов (1 фут равен 30,48 см. (прим. ред.), и шириной в четыре дюйма (1 дюйм равен 2,54 см (прим. ред.), с острым курносым носом и квадратно обрубленной пяткой. Посередине – хомутик для закрепления стопы. Глядя на эти дощечки, нелегко догадаться, какие возможности они в себе лукаво таят. Но вот вы вставляете ноги в крепления, гордо оглядываетесь, чтобы удостовериться, что за вами наблюдают друзья, и вдруг – хлоп! – врезаетесь головой в снежный сугроб и нелепо сучите взметнувшимися в воздух ногами. Разумеется, вы предпринимаете отчаянные усилия для того, чтобы встать, и вам это почти удаётся, однако в самый последний момент вновь теряете равновесие и снова оказываетесь в сугробе рыхлого снега, но на этот раз уже не головой, а, простите за выражение, задницей. Среди ваших друзей царит весёлое оживление: они и ведать не ведали, что вы способны доставить им столько восторга и удовольствия.
Такое вот хорошенькое начало.
Естественно, после этого вы ждёте новых подвохов, и, уверяю вас, вряд ли обманетесь в своих ожиданиях. По мере вашего дальнейшего знакомства с лыжами возникают всё новые и новые поводы для раздражения. Лыжи – это самая капризная вещь в мире. Порой всё идёт как по маслу, а порой, при той же самой погоде и на том же самом снегу, то и дело возникают конфузы. Причём проблемы случаются именно тогда, когда вы меньше всего этого ждёте. К примеру, вы стоите на вершине горы, изготовившись к пьянящему душу спуску, затем резко толкаетесь, а лыжи наотрез отказываются скользить будто кто-то приклеил их к снегу, – и вы шмякаетесь носом в сугроб. А бывает и по-другому. Вы стоите на ровной площадке – плоской и гладкой, как гигантский бильярдный стол. И вдруг, без причины и предупреждения, лыжи буквально выпрыгивают из-под вас, а вы же сами, лёжа на спине, философски созерцаете небеса.
Катание на изобретённых норвежцами «снегоходах» способно произвести неизгладимое впечатление на человека, который чрезмерно печётся о том, чтобы не уронить в грязь, а точнее в снег, своё драгоценное достоинство.
Если вы морально готовы к тому, что вот-вот упадёте, то это с вами ни за что и никогда не случится. Если же вы чувствуете в себя абсолютную уверенность - то непременно плюхнетесь. Зигзагами вы взбираетесь на крутую горку, цепляясь рёбрами лыж за ледяную коросту и сознавая, что при малейшей оплошности полетите вверх тормашками вниз. Но ничего страшного не происходит, и вы беспрепятственно достигаете макушки холма. На вершине вы останавливаетесь, чтобы разделить радость победы с товарищем. Но лишь только успеваете воскликнуть: «Какая же вокруг красотища!», как оказываетесь на лопатках, а коварные лыжи зажимают вашу шею в тугие тиски.
Или вот другой характерный случай. Вы совершаете многомильную лыжную вылазку без малейших подножек со стороны провидения и на обратном пути, завидев родной отель, лихо скользите к веранде и притормаживаете на секунду, чтобы продемонстрировать собравшимся туристам, как чудесно вы катаетесь на лыжах. И тут случается нечто странное – заинтригованные зрители с недоумением поворачивают в вашу сторону головы и тщетно пытаются разглядеть, кто же все-таки спрятался в сугробе рыхлого снега, из которого торчком выглядывает парочка лыж. Если ваш рот не забит до отказа снегом, то для того чтобы хоть как-то смягчить неловкость, вам следует поскорее перечислять встретившиеся вам на пути швейцарские деревушки. Так, например, упоминание о Рагаце представляется очень удачным ходом, способным замять досадный конфуз.
Но всё это – лишь начальная стадия постижения горнолыжного искусства. Вы должны отработать особый лыжный шаг, научиться петлять как заяц, взбираться на горки, двигаясь боком и ёлочкой, нестись во весь дух по склонам, не боясь потерять равновесия.
Но прежде всего вам следует в совершенстве овладеть техникой поворота. Когда вы впервые попробуете изменить направление своего движения, ваши друзья наверняка подумают, что вы просто желаете немного подурачиться. Оглушительная чечетка (дробное хлопанье лыж по снегу) производит на окружающих странное впечатление, которое можно сравнить лишь с впечатлением от исполнения экзотических танцев. Тем не менее, овладение этим лихим маневром крайне необходимо для того, чтобы уметь разворачиваться на склоне горы, не рискуя скатиться кубарем вниз. При этом никогда не пытайтесь совершить поворот, если ваша спина обращена к подножью холма.
Вообще-то зимой гораздо легче, нежели летом, взбираться на горы или совершать походы через горные перевалы. Разумеется, при условии хорошей погоды. Летом вы должны сначала взобраться на гору, а потом с неё спуститься. При этом как подъём, так и спуск являются одинаково утомительными. Зимой же эта задача упрощается наполовину, поскольку спуск с горы по большей части представляет собой беззаботное скольжение. Если снег не превратился в ледяную коросту, то взбираться по нему на гору гораздо легче, нежели карабкаться по валунам…
Наш замысел заключался в том, чтобы совершить переход из Давоса в Арозу через перевал Фурка, расположенный на высоте около девяти тысяч футов (9000 футов – прибл. 2’740 метров (прим.ред.).
Мы встали очень рано – часовая стрелка ещё только подбиралась к цифре «4» – и уже спустя полчаса шагали в сторону деревушки Фрауэнкирх, где намеревались начать восхождение. Огромная бледная луна висела в лиловом небе, а такие большие звезды можно было увидеть лишь в тропиках или на альпийском высокогорье. В половине шестого утра мы свернули с дороги и начали медленно подниматься в гору по заснеженным склонам с прогалинами жухлой прошлогодней травы. Лыжи мы несли на плечах, а лыжные ботинки висели у нас на шеях. По жёсткому снегу, подтопленному там и сям лучами вчерашнего солнца, идти было довольно легко. И хотя время от времени мы проваливались по пояс в занесённые снегом рытвины, в целом прогулка доставляла нам удовольствие. Воспользоваться лыжами мы пока не могли, поскольку почти всю дорогу брели по густому еловому лесу. Около половины седьмого мы, наконец, вышли из леса и вскоре увидели невдалеке деревянный коровник. Это сооружение было последним напоминанием о людях, которых мы снова увидели только тогда, когда добрались до Арозы.
Снег был по‑прежнему достаточно твёрд, и идти по нему было комфортно. Мы быстро продвигались по снежным барханам, забираясь все выше и выше. Примерно в половине восьмого из-за заснеженных пиков за нашими спинами выглянуло солнце. Девственно белый снежный покров так заискрился, что приходилось сощурить глаза от нестерпимо яркого света. Мы шли по пологой впадине к снежной горе типично скандинавского вида. Снег был пушистым как пух и настолько глубоким, что даже при помощи лыжных палок мы не могли нащупать твердую землю. Вот здесь-то мы и нацепили свои снегоходы и, петляя из стороны в сторону по ослепительно белому скату холма, добрались до его вершины, где решили немного передохнуть.
До чего же полезная вещь – эти лыжи! Убедившись в том, что наст достаточно прочен, чтобы выдержать наши тела, мы мигом соорудили из лыж скамейку и, разместившись на ней поудобнее, принялись созерцать длинную вереницу горных вершин. Но спешу успокоить читателей: названия этих пиков я совершенно забыл.
Под солнечными лучами снег стремительно превращался в рыхлую вязкую массу, так что, не будь у нас лыж, мы бы наверняка пропали. Двигаться приходилось по краю довольно крутого обрыва (с уклоном в 50-60 градусов), а внизу еле-еле проглядывалось устье замерзшей реки. С обрыва срывались снежные комья и уносились в бездонную пропасть. На таком крутом склоне, по которому мы с опаской скользили, любая оплошность была бы чревата серьезными неприятностями. Два моих более опытных компаньона страховали меня, двигаясь чуть ниже. Пройдя по опасной трассе около полумили (1 миля равна 1'6093 км (прим. ред.), мы, наконец, ступили на более благонравный склон, по крайней мере, на нем можно было вполне безнаказанно падать. А потом началось то, что можно назвать истинным горнолыжным удовольствием. Если раньше мы просто шагали, как путники (пусть даже и там, где не прошёл бы ни один пешеход), то теперь нам предстояло испытать недоступный пешеходу восторг. Примерно треть мили мы мягко скользили по склону, выписывая плавные повороты, неслись во весь дух в долину, буквально не чуя под собой ног. Это было похоже на чудо – ветер задорно посвистывал в наших ушах, когда мы стремительно мчались по безжизненной и нехоженой пустоши (если не считать лисьих и оленьих следов). В девять тридцать утра, после короткого разворота у подножья холма, мы достигли устья искомого перевала. Вдали, в тысячах футах под нами, виднелись крошечные, словно игрушечные, отели Арозы в обрамлении хвойного леса.
Мы лихо промчались ещё примерно полмили с лыжными палками наперевес. Казалось, что все тяготы путешествия уже позади и что лыжи сами доставят нас к цели. Однако впереди нас поджидала коварная западня. Склон становился все круче и круче, пока, наконец, не достиг крутизны почти отвесного обрыва. Несмотря на это успокоительное «почти», нам, тем не менее, пришлось изменить тактику, вновь прибегнув к скрытым достоинствам уникальных дощечек. Мои компаньоны – братья Брангеры – согласились с моими доводами, что с такого склона на лыжах не скатишься.
Я же придерживался ещё более радикального мнения, полагая, что единственным средством для спуска в данном случае является парашют.
Тем не менее, мне ничего не оставалось, как последовать примеру моих коллег, которые, сняв лыжи с ног и попарно связав их, соорудили громоздкие сани. Мы уселись каждый на свои сани и, расставив пошире ноги и зажав лыжные палки под мышками, поползли к краю пропасти. Мне почему-то показалось, что, несмотря на их деловитую уверенность, братья Брангеры были отнюдь не до конца уверенными в успехе нашего предприятия, во всяком случае, со стороны они походили на некие изваяния из белого мрамора. Впрочем, в этот критический момент мне лично было совсем не до братьев: во время спуска я старался хоть немного погасить скорость, давя что есть мочи на зажатые под мышками лыжные палки. Санки то и дело мотало из стороны в сторону, но мне все-таки удавалось ими немного управлять. До тех пор, пока я слишком рьяно не уперся в снег каблуками. Меня дико встряхнуло, сани выскользнули из-под меня и полетели вниз выпущенной из лука стрелой, стремглав пронеслись мимо моих компаньонов и исчезли за ближайшим бугром, оставив их хозяина в весьма щекотливом положении.
Если бы этот инцидент приключился на верхней части холма, где высота сугробов достигала двадцати, а то и тридцати футов, то дело могло принять крайне дурной оборот. Но в том месте, где я находился в момент дезертирства санок, крутизна склона послужила мне только подспорьем, поскольку именно благодаря ей здесь не было крупных снежных заносов. Я довольно оригинально вышел из затруднительного положения: бросился ногами вперёд и завершил спуск на пятой точке…
Мой лондонский портной уверял меня накануне поездки в Швейцарию, что штаны из твида самый подходящий для отдыха в горах товар: не протираются и не рвутся. Увы, но на деле все оказалось совсем не так. При желании он может лично в этом убедиться, если удосужится взобраться на горный склон над Арозой в сторону перевала Фурка: и там и сям здесь теперь красуются клочковатые образцы портняжного мастерства. Какое громадное счастье испытывал я в тот день и в те минуты, когда, уже находясь в Арозе, обнаруживал рядом с собой обыкновенную комнатную стену. Прижавшись к ней спиной, я мог с большим удовольствием и в мельчайших подробностях рассказывать всем любопытствующим о перипетиях нашего приключения, которое, если не принимать во внимание того, что один из Брангеров растянул при спуске лодыжку, завершилось вполне успешно.
Мы прибыли в Арозу в половине двенадцатого, то есть спустя ровно семь часов после начала похода. По расчетам жителей городка, знавших о нашей затее, мы должны были достичь Арозы никак не ранее часа дня. Поэтому они и вышли встречать нас к подножью горы тогда, когда мы уже заканчивали ланчевать в отеле «Зеехоф». При ином завершении нашего легендарного перехода через Альпы, я был бы вовсе и не прочь, чтобы арозцы, вооруженные театральными биноклями, стали свидетелями нашего триумфального спуска с горы. Однако, принимая во внимание мои растерзанные твидовые штаны и выразительные гримасы одного из моих попутчиков, когда тот наступал на свою несчастную ногу, я был очень доволен и тем, что в этом спектакле нам не суждено было отыграть финальный акт перед почтенной публикой.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Покорители альпийских вершин продолжали тренироваться и совершать новые подвиги: некоторое время спустя Йохан Брангер добавил к свои победам ещё и переход через Вайссфлюх (844 м), а в 1897 году два других смельчака Энгл и Кшерни совершили зимний переход до пика Кеш (3418 м).
***
Рассказ Артура Конан Дойля «Через Альпы на лыжах» опубликован впервые в переводе Александра Логинова в журнале # 07 «Swiss Афиша» в декабре 2006 года.
Автор: Артур Конан-Дойль
Перевод: Александр Логинов
Comentários